MUSE

У группы MUSE странная энергия, плещущая через край. Ее можно определить по-разному, модно относиться к ней по-разному, но не ощущать ее всем своим нутром просто невозможно.

"Они, - говорит 15-летняя Федерика, терпеливо согнувшись за ограждением, вдоль которого тянется очередь на концерт, - molto pro-fundo". Molto profundo - это на итальянском языке. Означает "очень глубокие, проникновенные", но по-итальянски звучит куда более страстно. Для Стефании в футболке, накоторой изображены Cradle Of Filth, в Muse "еще больше энергетики, чем в любой черной метал-коман-де", а по мнению Анны и Эрики, 17-летних фанаток Led Zeppelin, "они заставляют нас чувствовать что-то такое, чего мы еще никогда не чувствовали".
Сегодня Muse - хэдлайнеры концерта на шеститысячном стадионе Pala Vobis в Милане, здании, по форме напоминающем огромное насекомое. Уже в четыре часа дня итальянские подростки топчутся у ворот стадиона, поджидая свою любимую группу.
Может быть, дело в экстремальности их музыкальных идей, но уж если кому-то нравится Muse, то нравится как следует, по-настоящему. Они - одна из тех групп, поклонников которых правильнее было бы назвать не фанатами, а приверженцами. Muse обитают в своем собственном холодном мире, наполненном безумием и смятением, там они придумывают музыку, грохочущую и гремящую - такую, что слышишь, как в порыве страсти захлопывается дверь, такую, что эмоции прямо-таки взрываются. Неудивительно, что Muse вызывают в своих слушателях столь сильное ответное чувство.
"Вчера вечером у нас было что-то типа встречи со слушателями, и я просто болтал с какими-то людьми,-рассказывает вокалист Мэтт Беллами на следующий день после концерта, - как вдруг кто-то начал хватать меня за шею и дергать за подбородок, типа: "Ой, смотрите! Он настоящий!"
Мэтт останавливается и задумывается.
"Может быть, это потому, что мы все были полуголые и свет там был такой голубой - так что люди подумали, что мы - произведение искусства".
Вы всегда так наряжаетесь после концерта?
"Мы иногда ходим в магазины карнавальных костюмов и закупаемся там масками, всякими цветными лампами и разными такими штуками, - говорит Мэтт. - Когда на всех какие-нибудь костюмы, становится легче общаться, вечер становится чем-то большим, чем просто раздача автографов".
Синеволосый барабанщик Дом Говард наклоняется поближе и возбужденно сообщает: "У меня есть такая крутая ковбойская шляпа! Белая и со звездой".
"А у меня огромное-преогромное сомбреро, около четырех футов в диаметре (122 см)", - признается басист Крис Уолстенхолм.
А у тебя, Мэтт, что?
"У меня фуражка французского полицейского, с забралом,которое можно опустить, и ото всех отгородиться. Похоже на шлем для подавления бунтов".
Когда Muse впервые появились на свет со своими берущими за душу богемскими рапсодиями для постгранжевого поколения, мало кто мог представить себе, что этот странный музыкальный гибрид сможет когда-нибудь продать 200.000 пластинок (именно таким тиражом разошелся их последний альбом "Origin of Symmetry" в одной только Англии) или собрать крытый стадион вроде Docklands Arena* в Лондоне, который вмещает в себя 12.500 зрителей. Ведь они же словно вывалились из тех времен, когда еще не было антибиотиков, когда мир готовился к вселенской гибели от сифилиса и когда настойка опия продавалась в аптеках без рецепта.
"Иногда мы перебираем, стоим на грани, где нормальное переходит в ненормальное, - смеется Мэтт. -Это мы, наверное, просто пытаемся выразить то, что находится внутри всех нас. Если убрать бас, гитару, барабаны и микрофон и просто поставить меня одного петь в пустой комнате, то я буду похож на одинокого орущего маньяка. Вы, наверное, даже посмеетесь надо мной!"
Впрочем, слушателям не до смеха. В миланском Pala Vobis истерия начинается еще до того, как "Plug In Baby" достигает пика сумасшествия. Сегодня в Милане все говорят о том, как 14-летние мальчики в южной Италии "в честь Мэрилина Мэнсона" ударили ножом девочку. В прошлом году на Мэнсона здесь уже вешали вину за поведение трех школьниц, убивших монахиню. Так что в настоящий момент рок-н-ролл в Италии пользуется не очень-то доброй славой.
"Ну причем тут массовый психоз? - мудро вздыхает поклонница Muse Стефания. - Все зависит только от того, что творится у тебя в голове. Глупо винить Мэрилина Мэнсона в том, что кто-то кого-то убивает. Глупо винить Мэтта Беллами в том, что у кого-то начинается психоз. Психоз запросто может начаться и у тех, кто слушает классическую музыку".
Представляешь себе Беллами, обожающего Берлиоза и бьющегося в истерике за фортепиано, и думаешь: а ведь, пожалуй, Стефания права насчет психоза от классической музыки.
Разговор с поклонниками заканчивается, и на глаза NME попадаются несколько миланских девушек, пробирающихся сквозь голубые лучи. На одной из них - шлем для подавления бунтов.Далеко не одни только итальянцы впустили Muse в свои сердца, ютря на то, что в начале карьеры группа слышала от соотечественников одни лишь насмешки, теперь количество их поклонников в Британии растет в геометрической прогрессии. Стадион Docklands Arena - тому подтверждение.
"Думаю, он даже чересчур велик, -признается Мэтт, который говорит так, как будто играет на пианино: пальцы так активно барабанят в воздухе, что в какой-то момент кажется, что они вот-вот вытащат из диктофона пленку. -Но Дом считает, что нормально. Дом хочет быть рок-барабанщиком больших стадионов,хочет пользоваться полотенцем для вытирания пота".
Хотя песни Мэтта рассказывают в основном о космосе, ранах и "кукольных ниточках, за которые кто-то водит наши души", Muse куда больше нравится тусоваться с поклонниками, чем подбивать их писать письма собственной кровью. Мэтт прямо подпрыгивает от волнения, когда рассказывает о съемках видео для их нового сингла "Hyper Music/Feeling Good":
"Я видел, что все эти люди смотрят на нас, и пошел мимо того парня, который говорил им, что нужно стоять за линией и ни в коем случае ее не пересекать. Я просто обошел этих людей сзади и оказался среди них. И тогда, -Мэтт дергается, - тогда я увидел что-то... Увидел что-то... На мгновенье увидел вдруг такую красоту... Потрясающее количество дружелюбия. Я был просто в шоке - я вдруг почувствовал, что это значит - любить музыку".
Обычно музыканты любят изображать себя угрюмыми отшельниками, любят повторять, что их никто не понимает - такая психология очень близка и понятна тинейджерам. Неужели ни угрюмости, ни отшельничества никогда не было в жизни Muse?
"Я всегда со всеми дружил, - заявляет Мэтт, - в колледже я все время участвовал в театральных постановках - мы ходили в разные людные места и там импровизировали. Дом тогда все время ржал надо мной, но теперь-то я могу признаться: я делал это только из-за того, что в театральной труппе была девушка, с которой я хотел переспать".
"Мы тогда начинали играть в группе, - подхватывает Дом с кривой ухмылкой. - Шли куда-нибудь репетировать, а Мэтта нет. Мне приходилось его искать, и находил я его в слезах с этой его труппой в каком-нибудь странном месте. "Соберись, - говорил я ему, - пошли играть рок!"
"Все люди, которые были самыми популярными в колледже, теперь работают механиками", - тихо добавляет Крис.
"Да, я тусовался тогда со всеми этими крутыми из нашего колледжа, - гордо говорит Мэтт, меньше всего сейчас напоминающий мрачного отшельника. - Мы вместе ходили гулять в центр города, до смерти напивались и ввязывались в драки... А я смотрел. Еще я был неплохим футбольным защитником. На первом курсе я всех смешил, но к третьему году мои комедийные способности улетучились, и тогда я стал гулять с девушками".
А Дом в то время был "волосатым парнем, который любил гитарную музыку".
Мэтт признается: "Когда я впервые пришел в группу, на мне был теплый тренировочный костюм".
Дом: "Да, облезлый такой костюм и платформа на голове".
"Мы все решили тогда не ходить в колледж, и эти несколько лет были для нас довольно
тяжелыми, - говорит Мэтт. - Нам пришлось намного ближе узнать друг друга, потому что нужно было делать такую музыку, которая нравилась бы всем троим. Нам хотелось достичь такого состояния, когда мы могли бы играть для кого угодно и все равно получать от игры удовольствие. Так мы могли абстрагироваться от мнения других людей. Хотя, может быть, из-за такого подхода у нас получается музыка, которая говорит: "Да идите вы все!"
Говоря это, Мэтт так нервничает и рычит, что даже начинаешь за него волноваться.
В конце концов, ведь им же всего по 23 года: еще свежи в памяти обиды и шрамы, оставшиеся от неудач в родном городе. Достаточно взглянуть на бредовую чушь, происходящую сегодня Манчестере: в этом городе до сих пор даже длинные или выкрашенные в необычный цвет волосы грозят подростку неприятностями.
"Когда мы приезжаем в Тайнмут, то чувствуем, что нас там все ненавидят - они думают, что мы опускаем родной город. Говорят, что это красивый город, что там прекрасные пляжи, что можно не запирать двери в домах, все такое... Но для 15-летних подростков там нет ничего, кроме драк и наркотиков. У нас банкомат стоял напротив пассажа с магазинами, и там же стояли игральные автоматы, у которых постоянно тусовались все эти крутые парни. И каждый раз, когда мы шли взять в банкомате денег, там начиналась война. Думаешь, что все увлечены игрой и никто тебя не замечает, и вдруг кто-нибудь подваливает (Мэтт рычит, изображая подошедшего): "Ты назвал меня дерьмо-о-о-ом?!", и ты только успеваешь сказать: "Что?", как налетают два других парня и начинают молотить Дома. Это было просто ужасно".
"Эти парни были не из нашего колледжа, - объясняет Крис. - Это были взрослые мужики, которые тусовались с 14-летними девушками".
"Они ездят на желтом "капризе" и занимаются тем, что продают детям наркотики, - подхватывает Мэтт. - Их там всегда бывает одновременно не больше четырех или пяти, потому что они все время или убивают друг друга или попадают за решетку. - Он задумывается. - Мне в глубине души так хотелось бы вернуться и..."
Крис: "Вытащить у них пару тысяч?"
Мэтт, помолчав некоторое время: "Нет, вытащить пистолет".
Мэтт сидит в гастрольном автобусе со странными кожаными сиденьями лилового цвета и снова говорит о жестокости. В нем опять бурлит энергия, но на этот раз вместо вчерашней игры на воображаемом пианино он занят тем,что теребит эластичные повязки на руках.
"Я часто сталкиваюсь с проявлением злобы на дороге, - говорит он,- причем каждый раз это случается со стариками, такими - лет 60 или что-то вроде того. И я уверен, что ничего ужасного я им не сделал. Например, однажды я припарковал машину в неположенном месте, потому что хотел воспользоваться банкоматом, и какой-то дед своей машиной специально толкнул мою - чтобы доказать мне что-то там, что ему пришло в голову. И я сказал: "А пошел бы ты!", а дед, услышав это, вышел из машины, достал из багажника лом и принялся бить мне фары. А машина была, между прочему, не моя, а мамина. Так что я сел за руль и начал смеяться, потому что просто представить себе не мог, до чего все это ужасно. У меня была с собой видеокамера, и я начал снимать, как он это делает. Дед весь затрясся от стыда, когда понял, что все, что он делал, записано на пленку. У меня до сих пор где-то есть эта кассета.
Вообще, меня автоматически ненавидят полицейские, учителя, вышибалы и все эти хреновы охранники - даже если я не сделал ничего плохого. Мне стоит просто войти в комнату, и я уже чувствую себя мишенью для злобы. Одно время меня постоянно выкидывали из клубов. Однажды кто-то взял меня за шею и в буквальном смысле выбросил за дверь".
Что же ты такое делал?
"Я просто странно танцевал и, возможно, это выглядело так, как будто я писаю".
Ты делаешь намеренно что-нибудь такое, что могло бы разозлить людей?
"Вообще-то нет, потому что когда на меня злятся, меня обычно бьют, а я не такой уж большой. Хотя по-настоящему круто меня еще ни разу не избивали - только выкидывали отовсюду... Не знаю, может быть, люди, которые ненавидят меня, понимают, что мне на это наплевать, что я только веселюсь от их ненависти. Вот, например, на днях захожу я в "Асторию", и какой-то парень называет меня "хреновым ублюдком и надутым уродом" - ну, обычными словами, которыми меня чаще всего называют. А ведь мне-то наплевать. Я на таких людей обращаю внимание, только если они меня бьют. А так я просто смеюсь".
В песнях Muse очень много говорится об одиночестве, о крови и о приближающемся холоде. Это все к чему?
"Я знаю о мире только то, что говорят о нем мои собственные чувства, -улыбается Мэтт. - Так что в каком-то смысле, изучая мир, я изучаю себя самого. А ведь проблема в том, что, когда ищешь душу (если, конечно, такая штука вообще существует), то обязательно натыкаешься на свои страхи и кошмарные сны. А от этого недолго и свихнуться! Иногда на сцене со мной бывают моменты сумасшествия, полная фигня происходит, я теряюсь совершенно, кажется, что это не я пою, а мой внутренний голос".
Muse теперь настоящая супергруппа: специально для Мэтта сшили шелковую рубашку в японском стиле, вокруг группы Muse вьются красивые девушки, ради них до утра не закрывают ночные клубы. А Мэтт все чего-то переживает:"Вообще-то мне не надо, конечно, этого говорить. Если вы такое напечатаете, все подумают, что я совсем не в себе, псих. Но я все время пытаюсь выразить свои чувства по поводу того, как все мы эволюционируем. Как строим какие-то надежды на будущее и одновременно боимся этого будущего... О том направлении, в котором мы все, возможно, движемся".
Не очень понятно, конечно, но ничего. Не совсем вроде псих.
"Название нашего альбома, "Origin Of Symmetry", мы взяли из книги о геометрии Вселенной и о том, в каком прекрасном равновесии все пребывает. Эта геометрия объясняет все мистические силы, вокруг которых люди напридумывали религий".
Дальше Мэтт начинает говорить о том, что человечество - это червяк, который ползет по листу бумаги. Рассказывает о загадочных катакомбах в южном Ираке, о таинственных дощечках, которые были до языка. Ему хватает такта вовремя засмеяться.
"Ну да, это звучит невероятно, но там правда что-то такое есть. Я знаю, что нашли такие таблички - они на компьютерном языке, все в таких звездных картах. И там нарисована одиннадцатая планета, она геотермальная, и на ней есть жизнь. Когда она приблизится к нашей Земле, эти парни с одиннадцатой планеты спустятся к нам. Они нас специально создали, наделив только пятой долей собственного интеллекта, а мы, в свою очередь, пользуемся одной лишь пятой долей своего мозга".
Мэтт дергается и смеется: "Я очень сильно верю в такую возможность. Важно, чтобы все знали о таких вещах. А то приходишь в школу на урок физики, а тебе рассказывают про правило буравчика".
Выступление Muse - это невероятное, суперпотрясающее зрелище. Пока Крис пытается, как штыком, проткнуть передние ряды своей бас-гитарой, а Дом выбивает из барабанов все внутренности, Мэтт взвывает в неземном фальцете, наскакивает на пианино и сыплет из рукавов блузы гейши красные лепестки. Когда в зале зажигают свет, Дом и Крис по-домашнему выбега ют обратно на сцену и поливают зрителей шампанским.
*Docklands Arena - это скорее не стадион, а огромный Дворец спорта, приспособленный также для музыкальных шоу. В Лондоне это самое большое заведение подобного типа, построено оно сравнительно недавно, а находится в бывшем районе доков, в местности, которая так и называется - Docklands, Среди лондонских любителей музыки это заведение пользуется дурной славой - считается, что там очень плохой звук и слишком неуютно для концертной площадки.

РАЗМЫШЛЕНИЯ О ЗАГАДОЧНОСТИ МИРОЗДАНИЯ ОТ MUSE.

"Я однажды видел программу о психологической ойне, о том, как влияют правительства на свои ароды, чтобы заставить их поверить в то, что они ведут справедливую войну, или во что-нибудь еще вроде этого. Они для этого используют мобильные телефоны и даже микроволновые печи. От таких вещей с нами чего-то там происходит".

"Я бы хотел раздобыть много-много воздушных шаров, наполнить их конфетти и купить дальнобойное духовое ружье, чтобы стрелять этими шарами в зрителей, а самому тем временем выпрямлять мизинец и указательный палец на руке и махать в воздухе таким вот роковым жестом. И еще хочу веселиться и целовать всех подряд", - Мэтт о своих планах на фестивальный сезон.
"Может быть когда-нибудь сама Мадонна опустится передо мной на колени и станет делать мне минет вместе с тремя своими подружками, но только для этого мне сначала придется продать 10 миллионов пластинок и заиметь тело как у Рики Мартина".
"Я побаиваюсь технической эволюции, боюсь, что техника уничтожит человечество. Мне страшно оттого, что мы не можем контролировать технический прогресс, потому что он обгоняет нас, поэтому в своей песне я пою о том, что в будущем тело будет уже не так важно для человека, что каждый подключится к сети", - Мэтт о песне "Plug In Baby".
"Если бы нам было дано узнать, где начинается симметрия, нам бы стало известно и то, есть ли на свете Бог".

"У меня действительно были галлюцинации о том, как металлические лезвия входят мне в голову, как металлические лезвия входят мне в голову, врезаются в мозг. Я даже пошел к врачу, и он сказал мне пить больше воды. Вот м все".
"В Японии мы ездили в какой-то храм, и там было много девушек, у которых лица были выкрашены в белый цвет, и все они молились. Это б